Чужой в своей стране

Границу мы закрыли в Азове часов в 10 вечера. Порт Азов — это узкий участок реки дельты Дона, загроможденный десятками огромных судов. Одни танкеры стоят повсеместно на рейде, другие протискиваются между ними. Переговоры в рации слышны постоянно. Трудно втиснуться со своей репликой.

Ситуация осложняется тем, что каждый обо всех своих действиях докладывает. Ежесекундно в эфире: «Азов трафик контроль», «Азов КПП», «Берег 19» (пограничники). Каждое движение каждого судна на всех участках должно получить разрешение. Эфир раскален.

Закрыв границу и получив напутствие пограничников «счастливого пути», мы были обязаны немедленно оттолкнуться от берега и больше уже к нему не подходить ни при каких обстоятельствах. Останавливаться можно только стоя на якоре, ставя об этом в известность пограничников. А до географической границы страны почти 500 км. Мало ли что может случиться. И действительно, случилось немало.

Оттолкнувшись от родного берега, мы попали в водоворот из снующих во все стороны монстров. Всё вокруг в огнях. Определить сразу, какое судно стоит на якоре, а какое движется, невозможно. Ночь. Еще и карту на навигаторе мы поменяли на морской кусок, и этот остаток реки стал на ней без подробностей. Уворачиваясь в последний момент из-под носов огромных кораблей, я вывел катамаран на середину судового хода.

Весь поглощенный высматриванием ходовых огней судов на фоне всей остальной иллюминации, я заметил черную тень прямо у нас по носу в последний момент. Мурашки по спине! Кинулся к штурвалу, и в этот момент удар — и всё стихло. Берем фонари, идем на нос. Прямо посередине катамарана, между поплавками, застрял огромный стальной бакен. Даже не бакен, а полосатая бочка, служащая каким-то знаком. Посередине судового хода, неосвещенный навигационный знак. Браво!

Чертыхаясь, мы выталкиваем его из-под катамарана. Оба борта катамарана поцарапаны, в одном поплавке пробита наружная обшивка. Поворачиваем к берегу для ремонтных работ и сразу вылетаем на мель. Час от часу не легче. Латаем дыру, лезем в черную воду сталкивать катамаран с мели. И всё это в ста метрах от снующих танкеров.

Вроде пришли в себя. Выхожу вновь на судовой ход, иду за кормой какого-то танкера, стараясь не отрываться далеко. Узкий судовой ход виляет по широкой водной глади мелкой реки. Бакены расставлены не везде. Удержаться на судовом ходу сложно. Наша карта его не показывает. Хаотично снуют «Ярославцы», развозящие по танкерам лоцманов. Они хорошо знают местность и срезают углы виляющего судового хода на реке, осложняя тем самым и без того сложную обстановку.

Постепенно выбираемся из портовой зоны Азова. Иду по краю судового хода (по крайней мере, так мне кажется). До берега метров 200. Стараюсь держать эту дистанцию постоянно. Слежу за сонаром и глубиной. Вся суета остается позади.

Начинаю успокаиваться после пережитого. Привычная ночная река. И тут мне опять спереди что-то померещилось. Беру фонарь, выхожу из кокпита на борт. Фонарь вырывает из темноты в 50 метрах прямо по нашему курсу вереницу ржавых столбов, торчащих из воды — старый пирс. Столбы стеной встают на нашем пути, правым своим краем упираясь в берег, а левым выходя далеко в русло реки, гораздо левее нашего курса. Бросаюсь к штурвалу, отключаю автопилота, мгновенно перекладываю штурвал круто влево. В последний момент удается избежать столкновения. Сердце колотится. Всё, на сегодня хватит. На якорь и спать.

Схожу с судового хода, сразу глубина один метр. Иду под другой берег — тоже самое. Канал искусственно прорыт в реке строго по ширине судового хода. На свой страх и риск ухожу на метровую глубину и бросаю якорь. Танкеры проходят от нашей кормы на расстоянии 20 метров. Страшно аж жуть. Но понимаю, что под нами меньше метра воды. Танкеру сюда не залезть. Главное, чтобы наш якорь не потащило. Удастся ли заснуть в такой обстановке? Удалось.

Дон впадает в Азовское море в совершенно мелкой его части. Уже берегов почти не видно вокруг, кругом море, а глубина меньше метра. И только узкий судовой ход искусственно углублен до 4-х метров. Все суда по водной глади плетутся гуськом.

Ветер в спину к полудню постепенно разогнал очень короткую и противную волну. Ночью ветер усилился до 20 узлов (10 м/с), волна стала почти боковой. Часа в два ночи я обходил мыс у села Должанского, который сильно выдавался в море. Изучив по карте все глубины и понимая, что море у мыса может быть мелким, я перестраховался и решил идти милях в двух от берега. Глубины, согласно нашим картам, в этом месте были 2,5 метра. Для Азовского моря это нормально. Мы и по метровым глубинам здесь нередко ходили.

Ночь очень ветреная, вокруг шумят пенные гребни волн. На небе тучи, но иногда выглядывает луна. В такие моменты можно что-то различить вокруг себя. Я спокойно сижу на диване и поглядываю на навигатор. Автопилот исправно делает всю работу за меня. Судов вокруг нет, огней нет. Разглядеть что-то в кромешной темноте совершенно невозможно.

Беда пришла практически мгновенно. Я взглянул в очередной раз в черное лобовое стекло и не увидел там черноты. Вместо этого прямо по курсу у нас было что-то огромное и белое. Берег! Ужас даже не сильно охватил меня в этот момент. Вспоминая эту ситуацию спустя время, мне становилось намного страшнее. Я успел выкрутить штурвал до упора вправо, но катамаран уже оседлал прибойную волну и даже не подумал отворачивать. Хорошо еще, что за час до этого, из-за усиления ветра, я убрал парус.

Удара не было. Мы плавно выкатили на песчаную косу. Половина катамарана оказалась на суше, сильно задрав носы в небо. Волны безжалостно обрушивались на нашу корму, которая оказалась почти под водой. Я успел поднять мотор. Ребята, спавшие в каюте, не торопясь, вылезли посмотреть, что за буча. Каждая новая волна вколачивала катамаран дальше на сушу. Волны стали закатывать в салон. У нас имелась специальная переборка, которую можно быстро установить в подобных случаях. Что мы и сделали.

Что дальше? Ситуация патовая. Катамаран, страшно содрогаясь, безжалостно бился о дно. Волны, врезаясь в корму, перелетали катамаран полностью. В довершение кошмара, нас стало разворачивать боком. Всё, это конец. Если сейчас поставит боком к волне, кат таких ударов точно не выдержит. Но противостоять этому было невозможно. Одно радовало: мы стоим у берега и можем выпрыгнуть на него в любой момент. Нам ничего не угрожает.

Я стал прикидывать, какие вещи следует выкидывать на берег в первую очередь. Мишка ждал моих команд. Все успели одеть спасжилеты. Катамаран теперь стоял одним поплавком на берегу с креном градусов в 30. Второй поплавок оказался под водой. Волны били теперь прямо в стену каюты и камбуза. Они накрывали катамаран целиком, и потоки воды текли с крыши. Окна точно не смогут этого выдержать.

Мы выпрыгнули с Мишкой на рыхлый песок и стали отчаянно толкать нос катамарана назад в море. Какое чудо произошло, я не знаю. Но ценой наших нечеловеческих усилий нос по сантиметру стал отходить от берега. Правда, каждая волна пыталась вогнать катамаран назад на берег, но мы встали под бортом, как вкопанные столбы, и назад не отдавали ни сантиметра. Мы и сами не могли ни тогда, ни сейчас понять, как мы смогли это сделать. Казалось, наши силы были неравны. Такая мощь стихии и нас двое.

Не знаю, сколько прошло времени, мне казалось вечность. Скорее всего, меньше. Но катамаран развернулся носом от берега. Вскакивая на него в последний момент, я успел скинуть Мишке лестницу. Ему придется залазить уже из воды.

Очередная прибойная волна подкинула нос почти до неба, но мне было уже наплевать на это. Я приспустил мотор и дал полный газ. Дико подкидывая носы, катамаран стал медленно удаляться от берега. Мишка влез на борт. Всё! Уходим! Я оглянулся. Насколько хватало зрения, вправо и влево от нас уходила в стороны земля. Это была многокилометровая песчаная коса шириной метров 100. Вот и верь после этого картам. На нашем навигаторе установлен морской Гармин.